Интервью

Главный редактор журнала Игорь Иртеньев, дав очередное интервью очередному журналисту, подумал о том, как непроста жизнь интервьюера. Иногда ради встречи с интересным живым человеком тому приходится отправляться на арктическую станцию, пересекать пустыню, пробираться через непроходимые джунгли, покорять недоступную горную вершину, сплавляться по бурной горной речке. А еще он подумал, как непросто уметь наладить контакт с собеседником, чтобы он полностью раскрепостился, так суметь поставить вопрос, чтобы собеседник раскрылся с самой неожиданной стороны. И еще Иртеньев подумал о том, что вот те, кто берет интервью, получают гонорар, а те, кто дает интервью, гонорар не получают. И еще Иртеньев подумал, что денег сильно не хватает. Подумав как следует обо всем этом, Иртеньев остановил свой взгляд на потолке, а затем на заместителе главного редактора Геннадии Попове. который сидел тут же и тоже думал о чем-то своем.

— Гена, — обратился к нему Иртеньев.

— А? — откликнулся Попов.

— Я у тебя сейчас интервью возьму.

— Бери, — согласился Попов.

— Значит, так. Ты на работу когда нормально ходить будешь?

— Хочешь, я расскажу тебе одну поучительную историю? Много лет тому назад в дальнем глухом лесу жил один маленький мальчик. Он плохо питался, к тому же не помнил как он там оказался. Он не помнил свою мать, не знал кто его отец. Он даже не знал своего настоящего имени и откликался на любое. Прошло много времени. Мальчик вырос на свежем воздухе. Стал красивым, сильным и богатым мужчиной. Он построил себе дом и купил машину. Его любили какие были женщины, у него было много друзей. Но по-прежнему он не знал своего настоящего имени. И звали его кто как. И вот однажды он проходил мимо одной бедной женщины. Все глаза ее были залиты слезами. „Кто ты?“ — спросил мужчина. „Я твоя мать,“ — сказала женщина и заплакала еще сильней. Мужчина хотел спросить как его зовут и дать женщине много денег. Но что-то сдержало его и он прошел мимо. И по сей день он не знает своего имени и откликается на любое. Если тебе станет тяжело в жизни, вспомни эту честную и суровую историю.

— Хорошо. Что-то я сбился с мысли.

— Ты хотел меня о чем-то спросить.

— Да. Какие твои творческие планы? Следующий выпуск журнала ты когда собираешься сдавать?

— Вот ты спросил меня и я вспомнил одну честную и непростую историю. Жил один парень. У него была девушка. Они собирались пожениться, но им негде было жить, а денег на жилье не было. И тогда этот парень поехал наемником на ближайшую маленькую войну. Где честно проливал кровь. И когда он вернулся с войны, он был весь израненный. На его мужественном теле не было буквального живого места. И он захотел увидеть свою девушку и сказать ей: „Вот я и вернулся. Я еще живой. Теперь у нас есть деньги. Мы можем купить квартиру и жить вместе“. Но девушка уже вышла замуж за другого парня. Который не поехал на войну, а жил себе спокойно здесь. И тогда наш парень сказал себе: „Никогда, — слышишь? — никогда я больше не пойду на войну“. И он сдержал свое слово и женился на другой девушке. Вот такая история.

— Гена, я давно хотел тебя спросить: а ты воевал? Или, может, участвовал в боевых действиях?

— Ты задал по-настоящему больной вопрос.

— Я специально.

— Как мало мы знаем о войнах, как поверхностно…

— Я спросил.

— Нет, я не воевал.

— Дезертировал?

— Я несколько раз обращался с просьбой отправить меня на передовую.

— И что?

— Отказывали под тем предлогом, что в то время не было передовых, поскольку не было боевых действий.

— А когда были?

— А когда были, я никуда не обращался.

— Гена, одно время велись разговоры, что ты член масонской ложи?

— Ну это не простой вопрос.

— Я знаю.

— Дело в том, что одно время я действительно был активным членом этой ложи, а потом меня исключили. Это было шумное дело. Все средства массовой информации об этом писали.

— Сейчас уже можно сказать правду: за что тебя исключили?

— Если честно, за неуплату членских взносов и за связь с коммунистами..

— С коммунистами?

— Ну да, я же был еще и членом КПСС. А денег на все взносы не хватало.

— А ты сидел?

— Сидел. И довольно часто.

— Я имею в виду: ты в тюрьме сидел?

— Нет. В тюрьме нет. Была возможность, но я отказался.

— А как же твой юмористический рассказ „Моя жизнь на нарах“? Неужели все выдумано?

— Нет, конечно. Чтобы написать по-настоящему юмористический рассказ, нужно все пережить самому. Поэтому я обратился в Министерство Внутренних Дел, чтобы они, пока я собираю материал для рассказа, выделили мне место в камере.

— И тебе пошли навстречу?

— Да. Руководство МВД охотно откликнулось на мою просьбу. Сначала они долго смеялись, хотя еще и не читали моего рассказа, а потом выделили мне отдельные нары.

— Помогло?

— Еще как! Буквально за считанные минуты я написал очень смешной рассказ. И заодно много узнал о жизни. Я познакомился там с честными настоящими парнями, которые научили меня смеяться и веселить других. Хочешь я вот прямо сейчас тебя рассмешу?

— Лучше как-нибудь в следующий раз. Ты знаешь, мы в редакции получаем много писем и всех интересует один вопрос: есть ли у России свой особый путь?

— Есть, конечно, только вряд ли она по нему пойдет.

— Твой любимый поэт?

— Поэт — Пушкин, писатель — Толстой, художник — Васнецов. Резервная тройка: Лермонтов, Достоевский, Саврасов.

— Каким ты видишь будущее России?

— Уверен: Россия в ближайшее время займет достойное место среди развитых стран, если, конечно, не окажется в числе самых слаборазвитых.

— Твои личные планы?

— Уйти сегодня с работы пораньше.

— Гена, скажи мне откровенно, как мужчина мужчине: тебе приходилось прибегать к услугам проститутки?

— Видишь ли, как к проститутке нет, а так да.

— В смысле?

— Один раз проститутка помогла мне перейти дорогу. Ну и так — по мелочи.

— Спасибо за откровенный ответ. А, между нами, тебе приходилось изменять любимой женщине?

— Честно?

— Иного от тебя не жду.

— Была весна 1968 года. Листва только-только покрыла ветви деревьев, почти по-летнему припекало солнышко, всюду была слышна птичья трель… Мы встретились глазами. И как электрический ток прошел между нами. Наши губы слились в страстном порыве. Наши тела переплелись так, что невозможно было понять кто где…

— Я понял.

— Наши руки…

— Понятно.

— Нет, ты не представляешь, буквально каждой клеткой мы чувствовали друг друга…

— Я представляю. Может. сменим тему?

— Такое невозможно представить: ее волосы разметались по траве, глаза были полузакрыты, платье…

— Хватит! Я думаю этой чувственной и возвышенной историей лучше и закончить это интервью. Гена, спасибо за откровенные ответы.

— Спасибо за интересные вопросы.